ОРУДИЕ СМЕРТИ. МЕТЛА
Общественный блог
Метла, судя по частоте упоминаний, идет на втором или третьем месте, после косы и серпа, среди атрибутов Марены. В общем списке их метла присутствует едва ли не в обязательном порядке (Гнатюк 1911, № 70; Гнатюк 1912, № 542; Гринченко, С. 415; Гузий, С. 135; Зубрицький, С. 212; Кисiлевська, С. 299; Михайлецький, С. 302; Онищук 1912, С. 318; Ракова, С. 346, 347; Biegeleisen 1930, s. 3; Schnaider, s. 204; Swietek, s. 452). Типичный пример: укр. «Она подiбна до старої худощавої баби. Має греблї, косу i мiтлу» (Гнатюк 1912, № 539). В духовном стихе упоминается работа метлой: «Строгая смерть мiтлу трутила(толкнула)» (Гузий, С. 138).
Основная функция метлы (веника) – наводить чистоту, чем Смерть и занимается, после того, как сделает свое черное дело – очищает место от следов: укр.«серпом перерiжу ти горло /…/ мiтлою ти замету кров» (Гнатюк 2000, С. 195; Гузий, С. 135), блр. «Сьмерць – баба худая, велика, з великими зубами и з касою и з мецёлачкаю ў руках. Каму пара умираць, ена прыходзиць, касою шах! по горли и мецёлачкаю кроў замеце и знаку нима», «Сьмерць прыдзе с касою и чалавека зарэжа и веникам ешче кроў замециць» (Federowski 1, № 362, 363).
В некоторых случаях нет уточнения про кровь, и, быть может, обещание «смести» следует воспринимать в широком смысле – с лица земли: укр. «Косоў зiтне, граблями згребе, мiтлоў змете /…/ а душьу вiжене з кiла (выгонит из тела)» (Михайлецький, С. 302), «метлою заметаю и серпом пожинаю и пилою потираю» (Гринченко, С. 418, 420). Эту версию поддерживает новогреческое сказание «о трех страшных женах, которые странствуют вместе по городам и селам и карают жителей моровою язвою: одна носит длинный свиток, где записаны имена приговоренных к смерти; другая – ножницы, которыми наносит людям смертельные удары; а третья – веник, которым сметает с лица земли все живое» (Афанасьев 3, С. 114).
Есть у атрибута и символическое толкование, помимо очищения Смертью мира от всего живого (или, уже – от заблуждений, иллюзий мира): жители Надрабского края полагали, что метла символически обозначает «рассыпание человека после смерти в прах, который так же сравняется с остальной массой земли, как и выметенный из дома на поле мусор» (Swietek, s. 452).
Метлою вооружена и другая форма Богини Смерти – олицетворение моровых болезней: серб. «Куга /…/ обучена је у белу одећу, пред собом држи метлу» – «Чума /…/ одета в белую одежду, перед собой держит метлу» (СМР, С. 308; Чајкановић, С. 304). Генрик Бегеляйсен добавляет одну немаловажную детать: «a przed czyjemi drzwiami nia machnie, wtym domu ktos umrze» (Biegelejsen, s. 291). Устойчивость этого образа лучшим образом подтверждают параллели в родственных мифологических системах: «Шведские саги рассказывают о Моровой деве (Pestjungfran), что впереди ее идет крошечный и прекрасный мальчик (= эльф) с железными граблями (rifva – reibeisen), а сама она выступает с веником, и что остается в живых от ее передового спутника, то все подметает безжалостной рукою», «В Норвегии Pesta, тощая, бледная старуха, ходит по земле с граблями и веником; где она действует первым орудием — там еще остаются некоторые в живых, ибо грабли не все дочиста загребают, а где метет веником – там решительно все вымирают» (Афанасьев 3, С. 113). Эти дополнения существенно расширяют представление о возможностях метлы.
Метлу держит – и это очень важно в свете нашего исследования – чучело, изображающее Марену (Марженна, Масленица), т.е. зримый рукотворный образ Богини, предназначенный для обрядового уничтожения: по описанию лужицкого обряда XVI в. «чучелу давали в одну руку старую метлу, в другую – косу» (Фаминцын, С. 135), «В Верхних Лужицах чучело Смерти приготовляется из соломы и тряпок /…/ Иногда куклу наряжают в белую сорочку (=саван), дают ей в одну руку веник, а в другую серп»(Афанасьев 3, С. 694), «на лошадь к седлу привязывают сделанную из соломы и тряпок куклу с веником в руках. При езде кукла трясется и бьет веником по лошади», «Кукле в руки дают держать бутылку, кувшин, метлу. Этим предметам придается разное значение: кувшин – уносит молоко, веник – выметает масленицу. Кукла изображает масленицу» (Елховский 2, С. 76, 96), «На Масленицу делали чучело из веток, а потом зажигали ее. Чучело было одето в куфайку и стояло с метлой» (КОВО, № 218), «На Масленицу чучело делали из груды соломы. Пальтушки вешали. Метлу втыкали вместо рук, на голову платок», «Чучело жгли: палку крест-накрест, на руки веники, платье»(Ситникова, С. 107), «Конец Масленке – снаряжают бабушку вениками, редькой, возят её по деревне в корыте» (Подюков, С. 190), «На приготовленный трон сажают «честную масленицу», т.е. чучело её, причём в одну руку ей дают метлу, а в другую – платок или цветной лоскут» (Городцов, С. 245). Как вариант, метла служила основой для изготовления чучела: «В Воклом (Словакия) парни сжигали при участии всего общества старую метлу, на которую привязывали солому наподобие человека, представляющего Пуста» (Moderndorfer, s. 185). В песнях отмечено, как этот свой атрибут Богния применяет: «Масленица-голошейка, // Встречай гостей хорошенько: // Кочергой, помелом по зашейкам!» (Науменко, С. 98). Что напоминает поведение Яги и заставляет вспомнить о том, метла все же атрибут Смерти.
В масленичных песнях метла выступает как некий праздничный символ, этакий жезл приветствия долгожданной Гостьи: «Эй, старые старушки, старики! // Берите метлы и голики – // Метите улку! // Едет Масленица в разгулку!» (Золотова, С. 87). Вместе с тем метла в масленичной обрядности претерпела любопытную трансформацию – продолжая оставаться атрибутом Марены (чучело держит его в руках или же метла используется как его «позвоночник») и по факту выполняя очистительную функцию, она служит для изгнания… того, что Марена олицетворяет в этом своем воплощении: зимы, болезни, смерти. «Женщины пели протяжные песни и озорные частушки, пряли, ткали, а одна из них «заметала метлой зиму»» (Золотова, С. 86), в Кишертском районе (Пермский край) отмечен обычай «заметать Масленицу»: «В понедельник ездили с метлой, Масленицу заметали, на лошадях, в санях, мужики и бабы, заходили даже в дома с метлой» (Подюков 2004, С. 33). Действия явно перекликаются с содержанием песен, исполнявшихся во время оряда изгнания Коровьей Смерти, одной из форм Богини: «Смерть ты, Коровья Смерть! // Выходи из нашего села, // Из закутья, из двора! /…/ Мы тебя сожжем огнем. //Кочергой загребем, // Помелом заметем, // И попелом забьем! // Не ходи в наше село» (Журавлев, С. 142). Если продолжать мысль, то не является ли использование Ягой метлы при полете – заметанием своих разрушительных следов в этом мире?
К слову и о Яге. Пометом она орудует во время своего сеящего страх полета в ступе: «выехала из лесу баба-яга – в ступе едет, пестом погоняет, помелом след заметает» (Аф, № 104), «Вот едет Баба Яга в ступе, пестом понужат, помелом следы заметат» (РСЗ, № 26). Эту деталь отметили многие отечественные писатели (Даль Словарь; Попов 1768, С. 47; Кайсаров, С. 68; Глинка, С. 128). Святочные ряженые обыграли эту общетзвестную деталь, введя ее в свой реквизит: «Яга-баба ехала в ступе, с костяными ногами, помелом заметала свой след и правила костылем» (Терещенко 7, С. 162), «Ходили с палкой, с помелом. Это Баба Яга» (Ивлева 2004, С. 94). Помимо этого, она может летать непосредственно на метле и использовать ее в своей черной ворожбе: «В баснях (сказках) и вообще во всех белорусских рассказах о сверхъестественных силах видное место занимает Бага-Яга или Юга. По местному преданию она гонит ветры и тучи огненною метлою. /…/ Подобно другим подвластным ей ведьмам она летает также на метле, кочерге, лопате, граблях и костыле» (ЖР, С. 273-274). Дополнительная деталь – огненная природа метлы представляется необычайно важным моментом, более чем сообразным гневной форме Богини Смерти.
Зимняя Гостья, изображаемая западнославянскими ряжеными под различными именами, также снабжается этим примечательным атрибутом, выступающим здесь в своей первичной функции – очищения места, разумеется, от мусора символического (болезней, несчастий, нечистой силы), избавления от которого ожидали на весь год.
Луция: чеш. «Na Hrozenkove chodi tri chlapi v bile obleceni, jeden s vodou a vechtem, druhy s metlou, treti se stetkou. Prvni umyva lzice a lavky, druhy za nim zameta, treti oblicuje.Nemluvi nic, dostanouce dar, pokyvnou jenom hlavou na podekovanou» (Bartos, s. 10), «Ve vesnicich okolo Valasskych Klobouk se za «Locu» prevlekali muzi i zeny. /…/ Chodily po skupinach po domech, kde zametaly vsechny predmety a kouty husi peroutkou /…/ Ve Vlachovicich ometala peroutkou steny, sporak, ale ometala take muzum tvare a «rozporky», pri cemz se tropily ruzne zerty. Ve Francove Lhote vyhaneli maska zametanim z domu zle duchy a nemoci» (Tomes, s. 167), Луцки, «завернутые в белыепокрывала, ходили по домам и подметали углы. В руках держали небольшие щетки для побелки, длинные дубинки или гусиные крылья» (Munkova, s. 161). Как вариант: в Словакии (Себехлебы) «в первой трети 20 века ходили Луции полностью в белом по домам и не говоря ни слова подметали гусиными крыльями углы» (Hont, s. 510).
Перхта: «В Милетицах возле Велвар (Чехия) первая Перухта /…/ В правую руку берет крыло, а в левую – метлу» (Rozum, s. 386), словенская «Пехтра могла быть горбатой. В левой руке держала метлу или топор, в правой – длинную окованную дубинку» (Kuret 1, s. 42). Каждая из трех австрийских перхт, ходивших вместе, «выполняла какую-то хозяйственную функцию: одна шла с метлой, другая со щеткой или тряпкой. Беда, если, войдя в комнату, они находили сор – тогда они все кругом приводили в хаос, бросали золу на пол и т.д.» (КООЗ, С. 177).
Ометачка: чешская «Ометачка – прежде, чем войдет в дом, трижды стучит в двери. Ничего не говорит. Березовой метлою троекратно подметает кухонную плиту и крестит ее» (Frolec, s. 34). Имя МП говорит само за себя…
Однако же применяли метлу указанные МП так же и для устрашения и наказания: «В Словенских Горицах вечером перед днем св. Луции в дома, где есть подростки, приходят юноши, наряженные женщинами, с лицами измазанными сажей и держащие в руках метлы. Луция свистит перед дверями и хочет метлою выхлестать подросткам глаза»(Moderndorfer, s. 31), чешские «Барборы, вошедши в комнату, ничего другого не говорили, лишь постоянно глухим голосом принуждали к молитве: «Молитесь, молитесь!» /…/ Дети обычно, полные страха, громко кричали и молились. Кто не хотел молиться, того Барборы стегали метлой и грозили, что его возьмет черт. /…/ В Руднице Барборки ходили с дарами для послушных детей, а для непослушных имели метлу и призывали их к молитве: «Молитесь, молитесь!» (Zibrt, s. 446), барборка «ходила в окрестностях Милевска под самый вечер перед днем св. Барбары (3 декабря) /…/ В правой руке она держала метлу, украшенную ленточками, которой грозила детям не любящим молиться или не слушающих родителей. /…/ В Нузицах и в Ратаях возле Бехине матери пугают детей: «Вот подожди, придут Барборки, так тебя высекут!». /…/ Войдут 3 или 4, 5 или 6 Барборок. Это взрослые девушки в белых одеждах. Каждая имеет вокруг пояса синюю или красную, иногда и другую широкую ленту с длинной бахромой концами на левом боку, перед лицом расчесанные волосы, чтобы их никто не узнал, на голове цветочный венок, а иногда короны, в правой руке метла /…/ Глухим измененным голосом каждая поучает детей: «Молитесь, молитесь!» и спрашивает о детях, которые от них спрятались, и метлами их выгоняют из укрытий. Дети кричат и громко молятся» (Zibrt, s. 444-445),«V Drnovicich nosila Luca v hrotku vodu a stetkou strikala po zenach, ktere v ten cas obvykle kolektivne draly peri» (Tomes, s. 167).
Помимо этого метла выполняла и роль совсем тривиальную – ею стучались, обозначая свой приход: «Знаком, что они (барборы. – Б.М.) идут в дом был /…/ стук в окно метлой. Разумеется, что в комнате это было знаком к переполоху», барбора «в Ломнице /…/ звонила перед домом, метлою или прутом стучала в окно» (Zibrt, s. 446, 447), «постучав метлою в двери, на порог вступают две, иногда лишь одна Перухта, на страх детям» (Rozum, s. 384).
Как атрибут метла оказывается орудием полифунциональным, что в целом довольно необычно, и, вероятно, указывает на довольно раннее включение его в арсенал Смерти.
Основная функция метлы (веника) – наводить чистоту, чем Смерть и занимается, после того, как сделает свое черное дело – очищает место от следов: укр.«серпом перерiжу ти горло /…/ мiтлою ти замету кров» (Гнатюк 2000, С. 195; Гузий, С. 135), блр. «Сьмерць – баба худая, велика, з великими зубами и з касою и з мецёлачкаю ў руках. Каму пара умираць, ена прыходзиць, касою шах! по горли и мецёлачкаю кроў замеце и знаку нима», «Сьмерць прыдзе с касою и чалавека зарэжа и веникам ешче кроў замециць» (Federowski 1, № 362, 363).
В некоторых случаях нет уточнения про кровь, и, быть может, обещание «смести» следует воспринимать в широком смысле – с лица земли: укр. «Косоў зiтне, граблями згребе, мiтлоў змете /…/ а душьу вiжене з кiла (выгонит из тела)» (Михайлецький, С. 302), «метлою заметаю и серпом пожинаю и пилою потираю» (Гринченко, С. 418, 420). Эту версию поддерживает новогреческое сказание «о трех страшных женах, которые странствуют вместе по городам и селам и карают жителей моровою язвою: одна носит длинный свиток, где записаны имена приговоренных к смерти; другая – ножницы, которыми наносит людям смертельные удары; а третья – веник, которым сметает с лица земли все живое» (Афанасьев 3, С. 114).
Есть у атрибута и символическое толкование, помимо очищения Смертью мира от всего живого (или, уже – от заблуждений, иллюзий мира): жители Надрабского края полагали, что метла символически обозначает «рассыпание человека после смерти в прах, который так же сравняется с остальной массой земли, как и выметенный из дома на поле мусор» (Swietek, s. 452).
Метлою вооружена и другая форма Богини Смерти – олицетворение моровых болезней: серб. «Куга /…/ обучена је у белу одећу, пред собом држи метлу» – «Чума /…/ одета в белую одежду, перед собой держит метлу» (СМР, С. 308; Чајкановић, С. 304). Генрик Бегеляйсен добавляет одну немаловажную детать: «a przed czyjemi drzwiami nia machnie, wtym domu ktos umrze» (Biegelejsen, s. 291). Устойчивость этого образа лучшим образом подтверждают параллели в родственных мифологических системах: «Шведские саги рассказывают о Моровой деве (Pestjungfran), что впереди ее идет крошечный и прекрасный мальчик (= эльф) с железными граблями (rifva – reibeisen), а сама она выступает с веником, и что остается в живых от ее передового спутника, то все подметает безжалостной рукою», «В Норвегии Pesta, тощая, бледная старуха, ходит по земле с граблями и веником; где она действует первым орудием — там еще остаются некоторые в живых, ибо грабли не все дочиста загребают, а где метет веником – там решительно все вымирают» (Афанасьев 3, С. 113). Эти дополнения существенно расширяют представление о возможностях метлы.
Метлу держит – и это очень важно в свете нашего исследования – чучело, изображающее Марену (Марженна, Масленица), т.е. зримый рукотворный образ Богини, предназначенный для обрядового уничтожения: по описанию лужицкого обряда XVI в. «чучелу давали в одну руку старую метлу, в другую – косу» (Фаминцын, С. 135), «В Верхних Лужицах чучело Смерти приготовляется из соломы и тряпок /…/ Иногда куклу наряжают в белую сорочку (=саван), дают ей в одну руку веник, а в другую серп»(Афанасьев 3, С. 694), «на лошадь к седлу привязывают сделанную из соломы и тряпок куклу с веником в руках. При езде кукла трясется и бьет веником по лошади», «Кукле в руки дают держать бутылку, кувшин, метлу. Этим предметам придается разное значение: кувшин – уносит молоко, веник – выметает масленицу. Кукла изображает масленицу» (Елховский 2, С. 76, 96), «На Масленицу делали чучело из веток, а потом зажигали ее. Чучело было одето в куфайку и стояло с метлой» (КОВО, № 218), «На Масленицу чучело делали из груды соломы. Пальтушки вешали. Метлу втыкали вместо рук, на голову платок», «Чучело жгли: палку крест-накрест, на руки веники, платье»(Ситникова, С. 107), «Конец Масленке – снаряжают бабушку вениками, редькой, возят её по деревне в корыте» (Подюков, С. 190), «На приготовленный трон сажают «честную масленицу», т.е. чучело её, причём в одну руку ей дают метлу, а в другую – платок или цветной лоскут» (Городцов, С. 245). Как вариант, метла служила основой для изготовления чучела: «В Воклом (Словакия) парни сжигали при участии всего общества старую метлу, на которую привязывали солому наподобие человека, представляющего Пуста» (Moderndorfer, s. 185). В песнях отмечено, как этот свой атрибут Богния применяет: «Масленица-голошейка, // Встречай гостей хорошенько: // Кочергой, помелом по зашейкам!» (Науменко, С. 98). Что напоминает поведение Яги и заставляет вспомнить о том, метла все же атрибут Смерти.
В масленичных песнях метла выступает как некий праздничный символ, этакий жезл приветствия долгожданной Гостьи: «Эй, старые старушки, старики! // Берите метлы и голики – // Метите улку! // Едет Масленица в разгулку!» (Золотова, С. 87). Вместе с тем метла в масленичной обрядности претерпела любопытную трансформацию – продолжая оставаться атрибутом Марены (чучело держит его в руках или же метла используется как его «позвоночник») и по факту выполняя очистительную функцию, она служит для изгнания… того, что Марена олицетворяет в этом своем воплощении: зимы, болезни, смерти. «Женщины пели протяжные песни и озорные частушки, пряли, ткали, а одна из них «заметала метлой зиму»» (Золотова, С. 86), в Кишертском районе (Пермский край) отмечен обычай «заметать Масленицу»: «В понедельник ездили с метлой, Масленицу заметали, на лошадях, в санях, мужики и бабы, заходили даже в дома с метлой» (Подюков 2004, С. 33). Действия явно перекликаются с содержанием песен, исполнявшихся во время оряда изгнания Коровьей Смерти, одной из форм Богини: «Смерть ты, Коровья Смерть! // Выходи из нашего села, // Из закутья, из двора! /…/ Мы тебя сожжем огнем. //Кочергой загребем, // Помелом заметем, // И попелом забьем! // Не ходи в наше село» (Журавлев, С. 142). Если продолжать мысль, то не является ли использование Ягой метлы при полете – заметанием своих разрушительных следов в этом мире?
К слову и о Яге. Пометом она орудует во время своего сеящего страх полета в ступе: «выехала из лесу баба-яга – в ступе едет, пестом погоняет, помелом след заметает» (Аф, № 104), «Вот едет Баба Яга в ступе, пестом понужат, помелом следы заметат» (РСЗ, № 26). Эту деталь отметили многие отечественные писатели (Даль Словарь; Попов 1768, С. 47; Кайсаров, С. 68; Глинка, С. 128). Святочные ряженые обыграли эту общетзвестную деталь, введя ее в свой реквизит: «Яга-баба ехала в ступе, с костяными ногами, помелом заметала свой след и правила костылем» (Терещенко 7, С. 162), «Ходили с палкой, с помелом. Это Баба Яга» (Ивлева 2004, С. 94). Помимо этого, она может летать непосредственно на метле и использовать ее в своей черной ворожбе: «В баснях (сказках) и вообще во всех белорусских рассказах о сверхъестественных силах видное место занимает Бага-Яга или Юга. По местному преданию она гонит ветры и тучи огненною метлою. /…/ Подобно другим подвластным ей ведьмам она летает также на метле, кочерге, лопате, граблях и костыле» (ЖР, С. 273-274). Дополнительная деталь – огненная природа метлы представляется необычайно важным моментом, более чем сообразным гневной форме Богини Смерти.
Зимняя Гостья, изображаемая западнославянскими ряжеными под различными именами, также снабжается этим примечательным атрибутом, выступающим здесь в своей первичной функции – очищения места, разумеется, от мусора символического (болезней, несчастий, нечистой силы), избавления от которого ожидали на весь год.
Луция: чеш. «Na Hrozenkove chodi tri chlapi v bile obleceni, jeden s vodou a vechtem, druhy s metlou, treti se stetkou. Prvni umyva lzice a lavky, druhy za nim zameta, treti oblicuje.Nemluvi nic, dostanouce dar, pokyvnou jenom hlavou na podekovanou» (Bartos, s. 10), «Ve vesnicich okolo Valasskych Klobouk se za «Locu» prevlekali muzi i zeny. /…/ Chodily po skupinach po domech, kde zametaly vsechny predmety a kouty husi peroutkou /…/ Ve Vlachovicich ometala peroutkou steny, sporak, ale ometala take muzum tvare a «rozporky», pri cemz se tropily ruzne zerty. Ve Francove Lhote vyhaneli maska zametanim z domu zle duchy a nemoci» (Tomes, s. 167), Луцки, «завернутые в белыепокрывала, ходили по домам и подметали углы. В руках держали небольшие щетки для побелки, длинные дубинки или гусиные крылья» (Munkova, s. 161). Как вариант: в Словакии (Себехлебы) «в первой трети 20 века ходили Луции полностью в белом по домам и не говоря ни слова подметали гусиными крыльями углы» (Hont, s. 510).
Перхта: «В Милетицах возле Велвар (Чехия) первая Перухта /…/ В правую руку берет крыло, а в левую – метлу» (Rozum, s. 386), словенская «Пехтра могла быть горбатой. В левой руке держала метлу или топор, в правой – длинную окованную дубинку» (Kuret 1, s. 42). Каждая из трех австрийских перхт, ходивших вместе, «выполняла какую-то хозяйственную функцию: одна шла с метлой, другая со щеткой или тряпкой. Беда, если, войдя в комнату, они находили сор – тогда они все кругом приводили в хаос, бросали золу на пол и т.д.» (КООЗ, С. 177).
Ометачка: чешская «Ометачка – прежде, чем войдет в дом, трижды стучит в двери. Ничего не говорит. Березовой метлою троекратно подметает кухонную плиту и крестит ее» (Frolec, s. 34). Имя МП говорит само за себя…
Однако же применяли метлу указанные МП так же и для устрашения и наказания: «В Словенских Горицах вечером перед днем св. Луции в дома, где есть подростки, приходят юноши, наряженные женщинами, с лицами измазанными сажей и держащие в руках метлы. Луция свистит перед дверями и хочет метлою выхлестать подросткам глаза»(Moderndorfer, s. 31), чешские «Барборы, вошедши в комнату, ничего другого не говорили, лишь постоянно глухим голосом принуждали к молитве: «Молитесь, молитесь!» /…/ Дети обычно, полные страха, громко кричали и молились. Кто не хотел молиться, того Барборы стегали метлой и грозили, что его возьмет черт. /…/ В Руднице Барборки ходили с дарами для послушных детей, а для непослушных имели метлу и призывали их к молитве: «Молитесь, молитесь!» (Zibrt, s. 446), барборка «ходила в окрестностях Милевска под самый вечер перед днем св. Барбары (3 декабря) /…/ В правой руке она держала метлу, украшенную ленточками, которой грозила детям не любящим молиться или не слушающих родителей. /…/ В Нузицах и в Ратаях возле Бехине матери пугают детей: «Вот подожди, придут Барборки, так тебя высекут!». /…/ Войдут 3 или 4, 5 или 6 Барборок. Это взрослые девушки в белых одеждах. Каждая имеет вокруг пояса синюю или красную, иногда и другую широкую ленту с длинной бахромой концами на левом боку, перед лицом расчесанные волосы, чтобы их никто не узнал, на голове цветочный венок, а иногда короны, в правой руке метла /…/ Глухим измененным голосом каждая поучает детей: «Молитесь, молитесь!» и спрашивает о детях, которые от них спрятались, и метлами их выгоняют из укрытий. Дети кричат и громко молятся» (Zibrt, s. 444-445),«V Drnovicich nosila Luca v hrotku vodu a stetkou strikala po zenach, ktere v ten cas obvykle kolektivne draly peri» (Tomes, s. 167).
Помимо этого метла выполняла и роль совсем тривиальную – ею стучались, обозначая свой приход: «Знаком, что они (барборы. – Б.М.) идут в дом был /…/ стук в окно метлой. Разумеется, что в комнате это было знаком к переполоху», барбора «в Ломнице /…/ звонила перед домом, метлою или прутом стучала в окно» (Zibrt, s. 446, 447), «постучав метлою в двери, на порог вступают две, иногда лишь одна Перухта, на страх детям» (Rozum, s. 384).
Как атрибут метла оказывается орудием полифунциональным, что в целом довольно необычно, и, вероятно, указывает на довольно раннее включение его в арсенал Смерти.